Однажды двести лет спустя

Лига-пресс, (23:23) 07 июля 2008 г.

Утром, 220 лет тому назад, 6 июля (ст. ст.) 1788 года вышедшая из гавани Свеаборга шведская эскадра под командованием герцога Карла Зюдерманладского увидала на горизонте мачты кораблей русской эскадры Самуила Грейга, спускавшейся на них при слабом восточном ветре. Так началось "Гогландское сражение".

Это был первый, по сути, в истории Балтийского флота, настоящий эскадренный бой с врагом. (Самому Балтийскому флоту к этому времени исполнилось уже 85 лет, за спиной у него было две войны со Швецией, однако ни одного серьезного столкновения с врагом, в котором были бы заметным образом задействованы основные типы тогдашних боевых кораблей открытого моря – линейные корабли и фрегаты – в его послужном списке не имелось.)

И вот теперь вожделенный момент, ради которого Петр Первый и создавал эту диковинную для России институцию, похоже настал: согласно приказу Екатерины Второй, Грейг должен был найти неприятеля и смело его атаковать. Собственно говоря, как царице, так и адмиралу ничего иного делать и не оставалось.

Гогландское сражение открыло собой серьезные боевые действия на море шведско-русской войны 1788-1790 годов. Одной из трех (наряду с русско-турецкой 1768-1774 и русско-японской 1904-1905) войн, в которых русский флот играл действительно существенную для исхода кампании роль.

И лишь в двух из них: этой да в русско-японской, действия флота определили исход кампании в полной мере. Причем, в отличие от войны с Японией, кампания 1788-1790 годов была Россией, в общем, выиграна.

Таким образом, русско-шведская война 1788-1790 годов – единственная в русской истории война, выигранная Россией на море. Тогда как боевые действия сухопутных войск как раз в ту кампанию большого значения не имели: они были чрезвычайно вялыми с обеих сторон, происходили на весьма ограниченном участке пространства и осуществлялись крайне незначительными силами.

Моряки же провели несколько серьезных эскадренных сражений, причем, происходило все преимущественно в Восточной Балтике – районе весьма сложном для навигации и ведения боевых действий. Кроме того, несколько серьезных сражений имело место в финских шхерах между галерными флотами враждующих держав. Русскому флоту в ту войну выпало сражаться с противником, довольно тщательно и качественно подготовленным, располагавшим значительными ресурсами и обладавшим изначальной стратегической инициативой. Если русскому флоту и есть чем гордиться в своей боевой истории – то, в первую очередь, именно этой войной.

Реваншистскую идею стал использовать король Густав III, пришедший к власти в 1771 году. Это был на редкость честолюбивый и властолюбивый монарх, видевший себя наследником славы Густава Адольфа и Карла XII и мечтавший превзойти их на поле брани.

Король начал готовиться к войне с Россией практически в открытую с первых лет своего правления. Исправно получая об этом информацию, Екатерина, однако, не придавала подобным приготовлениям серьезного значения. Сама она воевать со Швецией не собиралась: интересы императрицы простирались на юг, в Польшу и Турцию.

Тем временем военно-морские силы Швеции, влачившие еще в середине столетия весьма жалкое существование, стали и в самом деле возрождаться. Король привлек к работе выдающегося английского судостроителя-новатора Фридриха Хенриха Чапмена. построившего только с 1782 по 1785 год более десяти линейных кораблей и столько же фрегатов. В результате, к началу войны шведский флот на Балтике имел 26 готовых к бою линейных кораблей и 14 фрегатов.

Помимо этого, значительное развитие получила база в Свеаборге, куда перевели на базирование часть флота из Карлскроны. Это уже была почти символическая демонстрация смены приоритетов: если Карлскрона создавалась Карлом XI для морской борьбы с Данией, то финский Свеаборг явно грозил другому противнику шведской короны.

Все, что могло двигаться, было на юге: на громадной территории страны к северу от Москвы летом 1788 года не набиралось и 30 000 солдат. По большому счету, защищать столицу на суше было некем.

Царствование Екатерины Второй – это, в общем, звездный час российского военного флота, его лучшие времена. Никогда прежде (и едва ли когда потом) он не был столь значителен в сравнении с флотами других держав, никогда он не был столь успешен в боях, никогда на нем не служило столько опытных моряков. Никогда не тратили на него такие деньги.

На Балтике базировалось 29 боеспособных линейных кораблей, причем 4 из них имели более сотни орудий на борту – таких мощных кораблей Швеция не имела. Еще пять кораблей стояло в Архангельске. При этом с десяток кораблей находился в стадии строительства на архангелогордской и верфях. Имелось также 17 фрегатов – из них 2 в Архангельске. Значительно было количество судов малых классов, а также гребных и парусно-гребных судов: здесь силы противника были примерно равными.
Таково было соотношение сил к июню 1788 года. Шведский король в полной мере знал, что Петрбург остается без серьезного сухопутного прикрытия и что его морское прикрытие вот-вот уйдет с Балтики прочь. Надо было дождаться ухода эскадры Грейга, после чего нанести удар прямо по столице России, высадив десант в районе Ораниенбаума и, одновременно, нанести второй удар со стороны Финляндии, сковав немногочисленные русские войска, расположенные у шведской границы.

План был верный – только русский монарх мог так подставиться и только шведские адмиралы могли в конце концов упустить столь сладкий шанс.

Во-первых, шведы не дождались ухода Грейга с Балтики. Видимо, Густав III не решился разочаровать этим своих спонсоров – ведь именно для отвлечения русских сил от турецкого театра ему и давали деньги.

Как бы то ни было, объявление шведами войны застало Екатерину врасплох. Незадолго перед этим, 5 июня, три самых мощных корабля Балтийской эскадры в сопровождении фрегата и нескольких транспортов снялись с якорей и взяли курс на Копенгаген – промежуточную базу по пути в Средиземное море.

Уже в море, в районе острова Готланд, они встретили весь шведский флот, который, однако, атаковать их не решился, боясь слишком рано выдать свои намерения. В итоге, обменявшись салютами, корабли мирно разошлись. Шведы вошли в Финский залив и 27 июня захватили по отдельности два русских фрегата – "Гектор" и "Ярославец". Теперь намерения врага стали в Петербурге очевидны и в Зимнем дворце воцарилась паника.

Эскадру Грейга и все прочие боеспособные корабли срочно стали готовить к немедленному выходу в море. Экипажи набирали всеми мыслимыми способами – на корабли посадили писарей, сухопутных солдат, денщиков, даже арестантов.

Однако, все равно б не успели, если б не очередная ошибка шведов: вместо немедленного нападения на Кронштадт, те почему-то пришли в гавань Свеаборга, откуда вышли лишь 3 июля. К этому дню Грейг сумел-таки сколотить флот, каковой, с трудом выполняя команды своего адмирала, вышел встречать неприятеля. И эта встреча вскоре состоялась.

Вот версия этого боя, принадлежащая перу современного исследователя, А. Широкорада и проливающая свет на целый ряд любопытных нюансов:

"Шведский флот, бывший под ветром от русских кораблей и лежавший левым галсом, держался, как на маневрах, в правильной линии, сохраняя между судами равные интервалы. Между тем, спускавшийся на шведов русский флот сохранял довольно правильный строй только в авангарде и передовой части кордебаталии, за которой в беспорядке шли восемь судов, в большинстве принадлежавшие отряду Фондезина. Сильно отставшие задние корабли, несмотря на сигналы адмирала, сопровождаемые пушечными выстрелами, не торопились приблизиться к неприятелю.

В третьем часу пополудни шведский флот повернул "все вдруг" на правый галс и стал выстраивать линию на северо-запад. В это время Грейг сделал сигнал авангарду "спуститься на неприятеля" и, дав авангарду выдвинуться вперед, повторил тот же сигнал всему флоту. Но по ошибке корабли "Болеслав", "Мечеслав" и "Владислав" стали спускаться по первому сигналу вместе с отрядом Фондезина, а "Иоанн Богослов" по тому же сигналу сделал поворот оверштаг и остался за линией.

В 4 часа, когда шведы повернули "все вдруг" на левый галс, Грейг сделал сигнал "повернуть через фордевинд". Но корабли "Дерись" и "Память Евстафия" повернули оверштаг и сильно отстали.

В это время шведский флот находился уже на расстоянии пушечного выстрела и шел в полном порядке, тогда как у русских три корабля сильно отстали, а еще три вышли вперед, и строй флота был нарушен. На адмиральском корабле развевался сигнал "арьергарду вступить на свое место", а четвертая и пятая пушки требовали скорейшего исполнения, но отставшие корабли не прибавляли парусов и не спешили занимать свои места.

В 5 часов дня головной корабль линии (контр-адмирал Козлянинов) сблизился с передовым шведским кораблем на расстояние картечного выстрела. Адмиральский корабль "Ростислав" был на таком же расстоянии от шведского адмиральского корабля, и оба корабля открыли огонь. Это послужило сигналом к началу общего боя.

Наиболее энергично атаковали неприятеля восемь кораблей русского авангарда и кордебаталии. Грейг и Козлянинов своим примером воодушевляли другие суда. Но против всего шведского арьергарда вели бой всего три русских корабля — "Болеслав", "Мечеслав" и "Владислав". Остальные шесть кораблей держались в отдалении, стреляя как бы только для очистки совести.

Через полтора часа боя передовые корабли шведского флота пришли в замешательство. Первым вынужден был спуститься за линию строя флагманский корабль, сильно поврежденный "Ростиславом". За ним спустились еще три шведских корабля, и теперь корабли Фондезина имели уже по одному противнику. Но в конце линии "Владислав" слишком близко подошел к неприятелю и, попав под огонь пяти кораблей, оказался без всякой поддержки.

Около 9 часов вечера шведский флот сделал поворот через фордевинд. Русская эскадра привела на правый галс и продолжала атаковать. При этом "Ростислав", оказавшись напротив флагманского корабля вице-адмирала графа Вахтмейстера "Принц Густав", энергично его атаковал. Около 10 часов вечера, "Принц Густав", получив сильные повреждения, вынужден был спустить флаг.

Затем наступило полное бездействие. Пороховой дым окутал оба флота и скрыл их друг от друга. Команды были до крайности утомлены, корабли повреждены, отряд Фондезина сильно отстал. В 12-м часу ночи к "Ростиславу" подошла шлюпка с донесением, что "Владислав", снесенный в середину неприятельского флота и не поддержанный своими мателотами, был вынужден сдаться в плен. Справедливости ради следует заметить, что на "Владиславе" из 700 человек экипажа погибли 257 человек. В корпусе имелось 34 пробоины.

Три пушки разорвало при стрельбе. Грейг попытался тут же погнаться за неприятелем, но штиль и повреждения, нанесенные ближайшим к нему кораблям, лишили его возможности спасти "Владислав". Утром 7 июля шведский флот был уже далеко, а к полудню скрылся из виду в направлении Свеаборга.

Русские потери в этом бою составили 580 человек убитыми, 720 ранеными и сдались в плен на "Владиславе" 470 человек. У шведов погибли 130 человек, были ранены 334 человека, сдались в плен на "Принце Густаве" 539 человек.

За неумелое командование авангардом контр-адмирала Мартына Фондезина отстранили от командования, а командиров кораблей "Иоанн Богослов", "Память Евстафия" и "Дерись" Валронта, Баранова и Коковцева отдали под суд и приговорили к смертной казни. Екатерина писала Потемкину, что они заслужили виселицу, но сама их и помиловала, ограничившись разжалованием в матросы.

В тактическом отношении Гогландское сражение следует считать ничьей, фактически дело кончилось разменом двух равноценных кораблей. Стратегически же сражение стало победой русских, перечеркнувшей все планы шведов в кампанию 1788 года. Это отметила и Екатерина, написав, что "победа была полная".

Кстати, сражение у Гогланда произошло 6 июля в день преподобного Сисоя. С тех пор на протяжении почти ста двадцати лет (до 1905 года) в списках русского флота постоянно значился корабль под названием "Сисой Великий".
В самом деле, эскадренный броненосец "Сисой Великий" в Цусимском сражении 15 мая 1905 года сдался японцам и был затоплен.

                                                                    Лев Усыскин.

Статьи по теме:

Последние статьи