“Работа над переводом завершена, идет стилистическая доводка текста и его апробация, — поясняет филологический редактор перевода А. Дмитриев. — Насколько понятно Священное Писание читателям, в каком именно значении ими воспринимается каждое слово, проверяет сельская учительница З. Петрова. Кроме этого, точность слов, выражений, понятий проверяется методом обратного перевода”. Есть и богословский редактор. Это Н. Мовлева — выпускница Российского православного института Святого Иоанна Богослова. С ней мы встретились дома у Петра Яковлевича.
Пять лет назад москвичка Наталья понятия не имела о существовании маленькой чувашской деревушки под названием Оба-Сирма, что в Красноармейском районе. Сейчас она бывает здесь часто, иногда задерживается надолго. Сено ворошить, из колодца воды принести — для нее уже не экзотика. И общение с местными — дело обычное. Чувашский стал ее рабочим языком. Принимая на должность богословского редактора чувашского проекта перевода Библии в 2002 году, перед ней поставили одно условие: изучить язык.
“Ориентируюсь я, — скромно признается девушка, — в древнегреческом, новогреческом, латинском, старославянском, английском, немецком языках”. Чувашский за пару лет выучила настолько, что и “Нарспи” Константина Иванова, и стихи Петра Яковлева читает на языке оригинала. Знакома она с самым первым переводом Божьего слова на чувашский язык, осуществленным в 1820 году группой священников. Не раз обращалась к переводу просветителя И. Яковлева. Сейчас вникает в каждое слово Нового Завета в переводе другого Яковлева — Петра Яковлевича, сопоставляет его не только с предыдущими, но и греческим, русским, английским текстами.
Застали мы ее обложенной толстыми книгами и словарями. На коленях — ноутбук, на мониторе которого одна и та же цитата на разных языках. “Мы не пытаемся соперничать с переводом патриарха чувашского народа, — говорит Наталья Станиславовна. — Яковлевский труд уже занял свое место в жизни, и нет смысла его критиковать. Мы готовим более доступную для читателей книгу”.
Не секрет, что численность чувашей, говорящих на родном языке, постепенно сокращается. “Если язык родителей не всегда принимается их детьми, то какой же смысл переводить Священное Писание? Стоит ли учить для этого абсолютно незнакомый язык?” — спрашиваю у Н. Мовлевой.
— Еще как стоит, — говорит она. — Во-первых, вы не малочисленный народ. Во-вторых, ваш язык такой богатый. На нем можно объяснить любое предложение из Библии. У нашего института есть проекты, предназначенные для очень малочисленных народов. На энецком языке, например, говорит всего 300 человек, на нганасанском — 900, язгулямском — 2 тысячи, ительменском — 3 тысячи, селькупском — 4 тысячи человек. В иных языках для того, чтобы передать смысл текста, не хватает слов, понятий, поэтому в текстах то и дело приходится использовать рисунки. Некоторые народы только с Библией на родном языке получают свою письменность. Выходит, перевод Божьего слова способствует не только сохранению языка, но и дальнейшему его развитию. Кстати
“Новый Завет” на эрзянском языке получили библиотеки Алатырского, Батыревского, Ибресинского, Порецкого, Шемуршинского районов и города Алатыря, обслуживающие и читателей мордовской национальности.
Такой подарок сделала Саранско-Мордовская епархия, передав часть тиража книги, изданной в Саранске с помощью Института перевода Библии и при финансовой поддержке общественных организаций Финляндии. В предисловии издания архиепископ Саранский и Мордовский Варсонофий отмечает, что “Русская православная церковь сохраняет апостольские традиции и верна тому принципу, согласно которому Слово Божие должно звучать для каждого человека на его родном языке”.