Вёрстка и метафизика

Лига-пресс, (13:30) 24 июня 2005 г.

Кто бы ни стал новым главным редактором «Коммерсанта», в наследство ему достанется целый ворох прекрасных былей и легенд. Управляться с таким хозяйством было под силу мифоточащей Ксении Пономаревой, артистичному Андрею Васильеву, худо-бедно справлялся Раф Шакиров.

Тишайший Александр Стукалин, при котором газета, по выражению ее владельца Бориса Березовского, «застоялась», метафизики процесса вообще не замечал — за что, скорее всего, и поплатился. Андрей Васильев, рассуждая о причинах отставки Стукалина, говорит: «Он был прекрасным главредом. Мне кажется, я знаю, за что его уволили, но сказать это означает рыться в личных антипатиях владельца». Да, в этом я бы тоже не стала рыться, хотя, думаю, речь идет лишь о том, что Стукалин был какой-то совсем неброский, уж чересчур, как будто его и не было. Он не просто не был способен на вдохновенные изобретения: он мыслил как чиновник или, если хотите, технарь, каковым по образованию и является, — только так революция на Украине могла оказаться задвинутой в международный раздел на 9-й полосе вместо основного новостного блока на первых трех.

Мифология «Коммерсанта», безусловно, требует более демонического менеджера. Главный редактор «Коммерсанта» должен владеть искусством феньки. Легендарный первый состав руководства — во главе с Яковлевым — умел это делать виртуозно. Сразу после переезда редакции в фантастический по тем временам офис на улице Врубеля, в здание бывшей средней школы, подвергнутое евроремонту, руководство выпустило «врубели» — бумажные деньги, на которые в буфете и столовой отпускались харчи. Затея быстро протухла, но в журналистской Москве говорили о «Коммерсанте» с завистью.

Предметом зависти и непонимания (хотя казалось бы — чего уж проще) был и тренажерный зал с сауной и, смешно сказать, видеопрокатом. Не ходить в зал было равносильно написанию заявления об уходе. Так, по крайней мере, считали те, кто в зал ходил. Одно время действительно казалось, что решения в издательском доме принимают тренеры, барышни с фитнес-ресепшна и примкнувший к ним доктор Михаил Кирцер.

Владимир Яковлев, к ужасу трудящихся купивший журнал «Столица», доказал, что решения принимает он. «Столица» — отдельная строка в мифологии. Пока трудоголики из газеты зарабатывали издательскому дому на жизнь, «Столица» по требованию Яковлева широко тратила деньги. Так хамски могут себя вести только интеллигентные люди. Бог с ними — с невиданными окладами и командировочными. Яковлев бил под дых: всем сотрудникам «Столицы» выдали по мобильному телефону — роскошь по тем временам неслыханная. Закрытие проекта отмечалось газетчиками так широко, что был едва не сорван дедлайн. Социалка в «Коммерсанте» вообще развита похлеще, чем в Госдуме. Машины, мобильники, изготовление виз и паспортов, заказ авиабилетов. Кто-то шутил, что в издательском доме даже есть своя таможня. А может, и не шутил.

Делать главную газету страны принципиально набирали людей без журналистского опыта, с улицы. Чтобы избежать советской штамповки. Штамповка должна была быть новой, несоветской. За ее качество отвечал могущественный отдел рерайта, который мог в случае необходимости переписать заметку целиком.Ужасным словом «заметка» там называлось все: никаких статей, текстов, репортажей или даже интервью. «Вызывают на рерайт» — звучало как приговор, доходило до рукоприкладства и валерьянки. С годами, впрочем, значение службы поугасло: журналисты сами привыкли делать «глагольные» заголовки, короткие «вводки» и вычеркивать слова типа «думается», «кажется» и «наверное».

Столоваться и выпивать сотрудники «Коммерсанта» ходят строго напротив — в бар Jack Rabbit Slim''s.Привычка родилась еще при Яковлеве: он был большой противник зеленого змия, и на рабочем месте посасывать из бутылочки дозволялось только сотрудникам отдела культуры (понятно, что без спиртного они просто не выдадут продукт). Злые языки утверждают, что Slim''s и был изобретен кем-то из совладельцев «Коммерсанта» в целях выкачивания из трудового народа денег. Противники глянцевого образа жизни — сотрудники отделов преступности и спорта — облюбовали себе пельменную на Волоколамке, где традиционно заказывают пиво, водку и лагман — лучший в городе, по их уверениям.

«Блю Хаус» в Поселке художников, дощатое сооружение совершенно невинного вида, занимает существеннейшее место в коммерсантовской мифологии: походы сюда, в гнездо порока, приписываются буквально всем заметным коммерсантовским мужчинам — ну начиная где-то с завотделом. Но это по прямой иерархической лестнице. А ведь были еще так называемые «восьмитысячники» — группа специальных корреспондентов с окладом в восемь тысяч долларов США (после кризиса 1998 года он разом упал до полутора тысяч и с тех пор до былых высот уже не поднимался). Их видели на пути к «Блю Хаусу» особенно часто, делая понятное исключение для Натальи Геворкян, которая хоть и «восьмитысячница», но все-таки по другой части.

Легенды быстро забываются, если ими не управлять. Березовский очень точно почувствовал, что с мифологией творится неладное: старые сказки поднадоели, новых главный редактор не создает. Но «Коммерсант» — благодатная почва. Едва олигарх объявил о перестановке, как слухи, один другого фантастичнее, пошли как грибы. В начальники «Коммерсанта» прочат даже Гарри Каспарова. Вот была бы фенька!

Алена Лыбченко,  "Большой Город".

Последние статьи