Уроки, тетради и бесконечные отчеты: как выглядит рабочий день педагога
Учитель истории из Екатеринбурга Марина Шарова каждое утро начинает с проверки тетрадей. К восьми утра она уже успевает поставить два десятка оценок, к девяти — провести первый урок. К концу дня — ещё пять занятий, совещание и заполнение электронного журнала. «18 часов в неделю? Да я столько только на уроках провожу! А подготовка, отчёты, родительские собрания?» — разводит руками педагог. Её коллеги по всей стране сейчас спорят с Минпросвещения: как считать рабочее время и что делать с перегрузками, которые стали нормой.
По данным опроса Общероссийского профсоюза образования, 78% учителей тратят на внеурочную деятельность больше 20 часов в неделю. В эту категорию входит всё: от составления учебных планов до организации субботников. При этом 63% педагогов признаются, что администрация школ формально «не замечает» переработок. «Нам говорят: вы же сами выбрали эту профессию», — делится учитель начальных классов из Ростова-на-Дону Светлана Ковалёва. Её рабочая неделя длится 55 часов, из которых оплачиваются лишь 36.
Приказ Минпросвещения: новые правила или старые проблемы?
Поводом для дискуссии стал проект нового приказа ведомства о продолжительности рабочего времени педагогов. Документ, призванный заменить устаревшие нормы 2014 года, вызвал шквал критики: из него исчезло упоминание о верхнем пределе учебной нагрузки. Если раньше учитель мог отказаться от работы сверх 1440 часов в год, то теперь администрация школ получит право нагружать сотрудников «без ограничений», закрепляя объём обязанностей в трудовом договоре. «Это легализация рабства», — возмущается оргсекретарь профсоюза «Учитель» Ольга Мирясова. Её организация направила в Минпросвещения требование: часы сверх 18 в неделю оплачивать как сверхурочные — с коэффициентом 1,5 за первые два часа и двойным тарифом за последующие. Сейчас такие правила действуют для большинства профессий, но педагоги оказались в правовом вакууме.
В министерстве на запросы учителей отвечают сухими цитатами из Трудового кодекса. Чиновники напоминают: сверхурочная работа — это «исключительная мера», а не регулярная практика. «Они делают вид, что не понимают: школы уже десятилетиями существуют в режиме перманентного ЧП», — комментирует юрист образовательной сферы Дмитрий Захаров. Он приводит пример: когда учитель заменяет заболевшего коллегу, это формально считается добровольной инициативой. На практике же отказ часто грозит выговором или урезанием премии.
Зарплаты vs нагрузка: почему педагоги в тупике
Причина, по которой учителя годами молча соглашались на переработки, проста — нищенские оклады. В регионах ставка педагога порой не дотягивает до МРОТ: 12–15 тысяч рублей при официальном минимуме в 25. «Чтобы прожить, приходится брать полторы-две ставки, — объясняет зампред Общероссийского профсоюза образования Михаил Авдеенко. — Администрации этим пользуются: вместо поиска новых кадров нагружают имеющихся». Порочный круг закручивается туже: выпускники педвузов, видя мизерные зарплаты, бегут в другие сферы. Школы остаются без молодых кадров, нагрузка на оставшихся учителей растёт, качество образования падает.
Ситуацию усугубляет региональная специфика. В Московской области, например, учителям предлагают компенсацию за аренду жилья при нагрузке 27 часов в неделю. «Фактически это шантаж: хочешь иметь крышу над головой — работай на износ», — возмущается преподаватель математики из Подольска Андрей Соколов. В сельских школах Татарстана и вовсе практикуют «совмещение»: директор одновременно ведёт уроки истории, а бухгалтер преподаёт географию. Естественно, без доплат.
Эксперты спорят: реформа оплаты или повышение ставок?
Но предложение оплачивать переработки по Трудовому кодексу многие эксперты считают утопией. «Сверхурочные — для экстренных случаев вроде аварии на производстве, а не для плановой работы из-за кадрового голода», — возражает Татьяна Куприянова из того же профсоюза. Она предлагает более прямой путь: поднять базовые ставки до уровня, при котором педагог сможет жить на одну ставку. Профессор ВШЭ Ирина Абанкина добавляет: оплата за часы сверх нормы спровоцирует гонку за количеством в ущерб качеству. «Учитель будет брать 30 уроков, лишь бы получить деньги, а к концу года выгорит окончательно», — прогнозирует она.
Альтернативу предлагают в Национальном родительском комитете. Там считают, что нужно разделить обязанности: ввести должности «педагог-методист» для подготовки уроков и «тьютора» для работы с документами. Но такой подход требует дополнительного финансирования, которое пока не заложено в бюджете. Между тем в частных школах, где зарплаты учителей в 2-3 раза выше, проблема переработок почти не возникает. «У нас чётко прописаны часы внеурочной деятельности, а за каждое дополнительное поручение платят премию», — рассказывает преподаватель литературы из московской гимназии «Логос» Виктория Морозова.
Цифровизация vs реальность: новые вызовы
Парадокс в том, что даже по действующим нормам педагоги работают вдвое больше. Официальные 36 часов в неделю (18 — уроки, 18 — внеурочная деятельность) на практике превращаются в 50–60. «После занятий — педсоветы, проверка тетрадей, подготовка к олимпиадам, — перечисляет учитель английского Елена Ворожейкина. — А летом вместо отдыха мы составляем планы на следующий год». Цифровизация добавила новую головную боль: десятки платформ для отчётности, электронные журналы, онлайн-курсы. Всё это время не учитывается и не оплачивается.
Особенно страдают пожилые педагоги. «Раньше я тратила на журнал 10 минут, теперь — полтора часа: то система зависнет, то пароль не подходит», — жалуется 57-летняя учительница из Воронежа Людмила Петрова. Молодые коллеги шутят, что освоили профессии оператора ПК, дизайнера презентаций и техподдержки — всё ради «оптимизации» образовательного процесса. При этом ни один нормативный документ до сих пор не регламентирует время на цифровую бюрократию.
Что дальше: молчание Минпросвещения и учительское выгорание
Минпросвещения пока хранит молчание. В ответ на запрос «Известий» чиновники ограничились формальной отпиской: мол, сверхурочные возможны только «при неявке сменяющего работника». Педагогическое сообщество между тем расколото. Одни требуют жёстко фиксировать все виды деятельности: от звонков родителям до заполнения журналов. Другие опасаются, что любая реформа приведёт к хитроумным схемам урезания зарплат. «Вместо повышения окладов нам предложат брать больше часов за те же деньги», — мрачно шутят в учительских чатах.
Пока чиновники спорят с профсоюзами, школы продолжают держаться на энтузиазме преподавателей. Учитель из Зеленограда Александр Снегуров признаётся: ради подготовки к выпускным экзаменам он задерживается в школе до позднего вечера. «Знаю, что не оплатят. Но бросить детей перед ЕГЭ не могу — совесть не позволит». Именно эта «совесть» десятилетиями служит смазкой для скрипящей образовательной системы. Но как долго она выдержит — вопрос открытый. По данным Рособрнадзора, за последние пять лет на 40% выросло число учителей с синдромом эмоционального выгорания. Возможно, скоро школам придётся искать не только новые методы оплаты труда, но и способы вернуть утраченное доверие педагогов.