Приговор не готов

Лига-пресс, (10:51) 27 апреля 2005 г.

              Сегодня Мещанский суд должен был огласить итоги почти десятимесячных судебных разбирательств по делу Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и Андрея Крайнова. Однако вынесение приговора не состоится – в связи с болезнью судьи Ирины Колесниковой оно отложено как минимум до 16 мая.

Прибывшие сегодня утром к Мещанскому суду журналисты обнаружили на его дверях объявление о том, что вынесение вердикта по делу бывших топ-менеджеров ЮКОСа перенесено на 16 мая. Причины такого решения не указаны. Однако ещё накануне вечером адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева допускали отмену заседания в связи с болезнью председательствующей на процессе судьи Ирины Колесниковой.

Сегодня утром появилось и другое объяснение переноса - якобы судьям не хватило времени для того, чтобы написать приговор.

Адвокат Михаила Ходорковского Генрих Падва сказал, что слышал информацию о том, что приговор пока не написан. Тем не менее, он намерен, как и остальные защитники, приехать в назначенное время - к полудню - в Мещанский суд Москвы, где, как ожидается, им под расписку будет сообщено о переносе приговора.

Так называемое дело ЮКОСа началось уже более двух лет назад. Точкой отсчёта стала встреча президента Владимира Путина с промышленниками и предпринимателями в Кремле в феврале позапрошлого года. «- У ЮКОСа есть сверхзапасы, а как они появились – большой вопрос», – заметил тогда Путин, рассказывая о планах «Роснефти».

Нельзя сказать, что правоохранительные органы занялись решением именно этого вопроса. Пункты обвинения появлялись постепенно.

Вечером 2 июля позапрошлого года Платон Лебедев был задержан как обвиняемый прямо в больнице, где он проходил лечение.

Генеральная прокуратура вспомнила об инвестиционном конкурсе на 20% акций «Апатита», который состоялся в 1994 году и, по версии следствия, был проведён незаконно. В тот же день стало известно об аресте и предъявлении обвинения ещё одному сотруднику нефтяной компании – начальнику четвёртого отдела службы внутренней и экономической безопасности ЮКОСа Алексею Пичугину. Ему инкриминировалась организация двойного убийства супругов Гориных в Тамбове в 2002 году.

С этого момента следственная группа под руководством старшего следователя по особо важным делам Салавата Каримова работала, не покладая рук.

Для проведения многочисленных обысков прокуратуре пришлось выписывать молодых следователей из различных регионов России. Потому как вынести все материалы за один раз из различных офисов компании тоже не представлялось возможным, представители прокуратуры возвращались снова и снова, причем, не утруждая себя выписывать каждый раз новое постановление о проведении обыска. Например, по двум постановлениям следователи умудрились провести 6 обысков в здании МЕНАТЕПа в течение двух месяцев вопреки всем уголовно-процессуальным нормам.

Ещё больше работы прибавилось, когда 25 октября позапрошлого года в аэропорту Новосибирска был арестован глава ЮКОСа Михаил Ходорковский. С его задержанием прокуратура так торопилась, что сделала это на день раньше, чем планировалось, и специально для этого послала за олигархом опергруппу в Сибирь.

Надо сказать, сотрудникам прокуратуры известной старательности в сборе материалов было не занимать. Уголовное дело насчитывает почти 400 томов, хотя оно могло бы быть гораздо тоньше. Следователи подшивали изъятые документы в дело, совершенно в них не вглядываясь, потому немалая часть материалов содержится в нескольких экземплярах, а некоторые документы не были надлежаще заверены.

Порой следователи находили удивительные вещи. «- Хочу обратить внимание на способность прокуратуры находить в шкафу электронные письма», – как-то заметил Лебедев, указывая на перечень изъятых документов.

Кроме того, в прокуратуре во время следственных действий, судя по всему, была нехватка краски для копиров: на некоторых листах кроме шапки документа и «заверено. Генпрокуратура РФ» ничего разобрать было невозможно.

Но больше всех стараться пришлось главному государственному обвинителю Дмитрию Шохину – большую часть этих материалов на стадии предоставления доказательств он огласил. Неутомимый прокурор, за время суда получивший орден Почёта, несмотря на дефекты речи, мог часами монотонно зачитывать документы, чем вгонял в сон участников процесса. За многие часы речей ни разу не глотнув воды, Шохин много-много раз умудрялся зачитывать одни и те же документы из дела. Так, он четыре раза зачитал суду договор «Волны» с «Апатитом» о выполнении инвестиционной программы. После этого адвокат Генрих Падва заявил, что гособвинитель затягивает дело.

Адвокаты, которых на процессе было 18 человек, тоже оглашали материалы дела, правда, часто это делалось для того, чтобы указать на невозможность использования того или иного документа как доказательства. Защита терпеливо обращала внимание суда на все нечитаемые, не заверенные, ненадлежаще оформленные, а также повторные документы, чтобы потом ходатайствовать об их исключении. Правда, абсолютно все запросы были отклонены. Сначала председательствующая Ирина Колесникова сообщала, что «ходатайства заявлены преждевременно», к концу процесса формулировка изменилась. «Все доказательства должны быть изучены и оценены в совокупности в совещательной комнате при вынесении приговора», – отстояли судьи буквально все листы дела.

Когда одна из сторон оглашала материалы, остальные участники процесса откровенно скучали, поскольку все документы были отсканированы и содержались как у защиты, так и у обвинителя в ноутбуках.

Судья Колесникова смотрела куда-то вдаль. Ходорковский читал и, по его же словам, «получал гуманитарное образование». Лебедев пил простоквашу и разгадывал в начале суда сканворды, а к концу – японские нонограммы.

Надо отметить, что периодически постороннюю литературу читали абсолютно все: адвокаты, родственники подсудимых, журналисты и даже конвоиры. Последние предпочитали детективы в мягких обложках, так как иногда они спали, подложив книгу под голову.

Все посторонние дела были отложены, когда обвинение стало приглашать для допросов свидетелей. Прокурор преобразился – теперь он часами допрашивал людей, добиваясь от них нужных ответов. «- С чем связано ваше запамятование?» – практически каждому свидетелю задавал свой коронный вопрос обвинитель. Особенно часто этим интересовался прокурор, когда выяснял подробности инвестиционного конкурса десятилетней давности. При допросе свидетелей прокурор продемонстрировал свою страсть к чтению – почти во всех ответах он находил «противоречия» и требовал огласить протоколы допросов на предварительном следствии. Обычно после этой процедуры свидетель, изумленно глядя на обвинителя, сообщал, что именно это он и повторил только что.

Как ни бился обвинитель, ни один из более восьмидесяти свидетелей не заявил о том, что Ходорковский или Лебедев занимались преступной деятельностью. Практически все показания говорили как раз о невиновности подсудимых.

Из-за неудачи с показаниями Шохин отчаянно сопротивлялся приглашению свидетелей и специалистов со стороны защиты. Абсолютно все специалисты, по его мнению, были не компетентны в своей области, несмотря на то, что адвокаты обращались исключительно к заслуженным учёным. «- В каких отношениях состоите вы с адвокатом, пригласившим вас в суд?» – грозно интересовался Шохин у экспертов. «- Никаких других нормальных или ненормальных, в том числе патологических, отношений у меня с ними нет!» – как-то не выдержал специалист Сергей Семёнов. Он не смог ответить ни на один вопрос по своему заключению, так как они все были отведены судом по просьбе прокурора. Хотя заключения различных специалистов были приобщены к материалам дела, допросы их были сорваны.

Судья Колесникова вообще выполняла практически все просьбы прокурора: снимала не понравившиеся ему вопросы, делала замечания защите и подсудимым и так же послушно по устным ходатайствам прокурора продлевала Ходорковскому и Лебедеву сроки содержания под стражей. Тем не менее, несмотря на явное расположение к обвинению, Колесникова с уважением относилась к адвокату Падве. Когда он возмутился поведением прокурора – тот покрутил пальцем у виска во время выступления защитника в прениях, – судья вынесла Шохину замечание о недопустимости таких действий. И во время выступления 74-летнего Падвы объявляла перерывы, как только видела, что адвокат устал.

С пониманием она относилась и к подсудимым, в частности, к Ходорковскому и его семье. Как-то раз Колесникова разрешила присутствовать на заседании 14-летней дочери Ходорковского, а также дала ему пообщаться с младшими детьми.

Родственники Ходорковского и Лебедева приходили практически на каждое заседание, чтобы пообщаться с подсудимыми хотя бы знаками – в следственном изоляторе им положено одно свидание в месяц. На протяжении всего процесса подсудимых поддерживали различные организации, проводящие пикеты около здания суда, сначала более многочисленные, потом – менее. На заседания периодически заходили и публичные деятели. В Мещанском суде побывали практически вся либеральная общественность, известные писатели и журналисты, а в канун Нового года на заседание пришёл советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов. Сейчас о процессе пишется несколько книг.

Подсудимый Крайнов, в отличие от Ходорковского и Лебедева, устранился от участия в процессе. Сотрудничая со следствием, он не сидел за решеткой, а был под подпиской о невыезде. На все вопросы в процессе отвечал «на усмотрение суда». Когда же Крайнов вдруг сказал «не возражаю», на него с интересом посмотрели даже его адвокаты.

Активнее других в спорах с обвинением был Лебедев. Он вел настоящую войну с гособвинителем Шохиным и не уставал выказывать свою неприязнь к нему, за что неоднократно получал замечания от председательствующей. За почти 2 года пребывания в следственном изоляторе Лебедев стал специалистом в УПК – он мог бесконечно говорить о нарушениях и нестыковках в деле. К концу процесса и так больной Лебедев, которому больше года не оказывалась никакая медицинская помощь, стал заметно уставать и давал свои показания сидя. От последнего слова он отказался, так как не захотел «опуститься до уровня равенства с господином Шохиным».

Ходорковский был более сдержан и все свои большие выступления зачитывал по тетрадке, прежде согласовав текст с адвокатами. Своё спокойствие он пояснял тем, что не видит смысла спорить с обвинителем, так как его судьба решается «за пределами Мещанского суда». «- Меня возмущает сам факт ничем не обоснованного обвинения, предъявленного мне и Лебедеву теми, кто мечтал продвинуться по карьерной лестнице.

Нет ни одного факта, доказывающего мою вину. Даже свидетели обвинения дали показания в мою пользу», – заявил экс-глава ЮКОСа в последнем слове.

Снисхождения он у суда не просил и сказал, что «гордится» своей деятельностью.

Ни Лебедев, ни Ходорковский не признали себя виновными ни по одному пункту обвинения.

«Газета.Ru»

Последние статьи