Масхадова не пустили в Беслан

Лига-пресс, (10:12) 23 декабря 2005 г.

Аслан Масхадов был готов явиться в бесланскую школу за час до начала штурма.

Сенсационную новость рассказал на суде над Нурпашей Кулаевым советник зампредседателя парламента Северной Осетии Израил Тотоонти. Он также поведал суду много фактов, полностью противоречащих версии прокуратуры.

 Израил Тотоонти, член североосетинской парламентской комиссии по расследованию теракта в Беслане, будучи прямым участником событий 1–3 сентября прошлого года в Беслане, был вызван в суд в качестве свидетеля по настоянию потерпевших.

 Многие ждали от него сенсационных показаний, и дождались. Самым неожиданным признанием стал рассказ Тотоонти о своём разговоре с Ахмедом Закаевым, который состоялся 7 апреля.

 «- По своей инициативе я позвонил Закаеву, с которым лично знаком, и попросил его рассказать о переговорах 2–3 сентября», – начал свидетель. По словам Тотоонти со ссылкой на телефонный разговор с Закаевым, последний всю ночь со второго на третье сентября вёл переговоры с Асланом Масхадовым через третьих лиц, поскольку прямого контакта не было.

 Утром 3 сентября Аслан Масхадов дал окончательное согласие на то, чтобы ехать в Беслан помогать убеждать террористов.

 «- Закаев сообщил об этом Александру Дзасохову и попросил предоставить условия для прилёта в Беслан. Дзасохов попросил на это два часа. При этом Масхадов для себя никаких условий и никаких особых мер безопасности не просил. Он только сказал: «- Надо создать условия для моего скорейшего приезда в Беслан и прохода в школу», – рассказал в суде Тотоонти. По его словам, этот последний разговор состоялся 3 сентября в 9 утра по лондонскому времени, то есть в полдень по московскому, то есть за час и две минуты до первого взрыва в спортзале школы.

 Когда этот первый взрыв прогремел, Израил Тотоонти находился близ школы. «- Над крышей школы сразу поднялось облако дыма метров на пять-семь», – сказал Израил, бывший гранатомётчик, и добавил совсем шокирующие подробности.

 – Первые два взрыва были одинаковые по звучанию, это были выстрелы или гранатомёта или огнемёта, а уже третий взрыв был разрывом бандитской бомбы, его я видел чётко, это был очень сильный взрыв, как будто шаровая молния в спортзале взорвалась.

 Израил Тотоонти рассказал и о применении танков.

 – Многие военные, особенно из тех, кто повыше рангом, говорили на предыдущих заседаниях о применении танками осколочно-фугасных зарядов (по версии прокуратуры, танки стреляли по школе только ближе к ночи). Вероятно, они, делая акцент на осколочно-фугасных зарядах, так сказать, лукавят, и не считают те случаи, когда стреляли «болванками», но эффект разрушения у них практически один. Около 14:00 земля аж вздрагивала от выстрелов танков. То есть ещё до того, как мы начали вытаскивать заложников.

 А вот подвал, в котором якобы засели боевики и по которому якобы и стреляли из танков – он совершенно целый. Там нет ни одного следа от пули. Так зачем же надо было применять танки, если огонь вёлся выше?

 После допроса Тотоонти в суд был вызван другой важный свидетель – неудавшаяся смертница Зарема Мужахоева. Она осуждена Московским городским судом на 20 лет лишения свободы за покушение на теракт. Мужахоева сразу узнала Кулаева и заявила, что Нурпаша никогда боевиком не был.

 – С Нурпашей я познакомилась в позапрошлом году в Ингушетии, когда жила с Рустамом Ганиевым. Я не могу сказать, что он был в банде или чем-то там руководил. Нурпаша в моих глазах там вообще никакой роли не играл. Я к нему относилась как к нормальному человеку в отличие от других, – рассказала смертница.

 Мужахоева жила в доме, где постоянно находились несколько известных боевиков, в том числе и старший брат Нурпаши Кулаева, Ханпаша, погибший в бесланской школе.

 – Ханпаша был у них вроде таким крутым боевиком, это мне мои братья объяснили.

Шамиль Басаев Ханпашу выкупил, когда он у русских в плену был. Ему русские правую руку отрезали, когда пытали, – сказала Мужахоева, и сразу эту новость подтвердил и сам Нурпаша.

 – Брата через четыре месяца отпустили за четыре тысячи долларов.

 – Какую веру исповедовали боевики? – задала вопрос гособвинитель Мария Семисынова.

 – Все они проповедовали ваххабизм за исключением Нурпаши. Он никогда с этими боевиками не молился и никогда не заставлял свою жену носить паранджу. Я за него никогда бы не заступилась, но я говорю, как было.

 – А почему бы не заступились?

 – Потому что в школе такое произошло.

 – А вы уверены, что он был в школе?

 – Да, потому что рано или поздно они бы его заставили участвовать в чём-нибудь. Когда меня в Москву везли на теракт, я сказала жене Нурпаши – возьми своего мужа и уходи.

 Его всё равно рано или поздно убьют или отправят куда-нибудь.

 – А нельзя было воспротивиться совершению теракта в Москве? – спросил Мужахоеву Николай Шепель и тут же получил ответ.

 – Я воспротивилась. Сдалась властям и получила 20 лет. Как ещё?

 Дальше разговор пошёл о Шамиле Басаеве. Зарема Мужахоева, которая была лично знакома с Басаевым, сказала, что у него «конкретная охрана».

 – У него есть такие люди, которые охраняют его как президента Российской Федерации.

 – А мы можем как-то встретиться с Басаевым, ты можешь нам что-то посоветовать? – задала свой вопрос кто-то из потерпевших, и здесь Зарема Мужахоева, которая до этого вела себя очень нервно, вдруг улыбнулась.

 – Зимой он бывает в Панкисском ущелье, в Грузии. Можете туда съездить.

 Алан Цхурбаев, «Газета.Ru»

 

 

 

 

 

Последние статьи