Завербованный Цезарь

Марийская правда, (16:14) 08 февраля 2005 г.

На марийской земле, в Суслонгерском лагере НКВД несколько лет провел полковник германской армии Артур Бойе, известивший в январе 1943 года советских военачальников, что дивизии под командованием фельдмаршала Паулюса сдаются русским. В отношении Бойе чекисты вели агентурную разработку для того, чтобы с его помощью склонить Фридриха Паулюса к агитации немецких солдат против войны, рассказывает газета "Марийская правда". Колоритная личность Из архивного формуляра № 5406 “Цезарь”: “Бойе Артур Эмиль, родился в 1895 году в Берлине. Полковник, командир 134-го полка 44-й пехотной дивизии 6-й армии, беспартийный, немец. Кадровый офицер с 1914 года. Женат, двое детей. Пленен 29 января 1943 г. Взят на учет под кличкой Западник”. В лагерь немецких военнопленных, организованный в поселке Суслонгере Марийской АССР, в 1943 году стали поступать солдаты и офицеры, сдавшиеся в плен в “сталинградском котле”. 24 генерала и более 2500 офицеров Управление НКВД по делам военнопленных разбросало по многочисленным спецучреждениям Советского Союза. В Марийском крае были организованы три лагеря: два в Суслонгере и один в Волжске. Артура Бойе, командира известнейшего венского полка “Дойчмайстер”, направили в суслонгерский № 171. Вместе с ним в лесной край прибыли несколько его подчиненных. 48-летний полковник, побывавший в плену у англичан в Гражданскую войну, держался стойко. Молодые офицеры и солдаты, представляя лагерь конечным пунктом их жизненного пути, паниковали. С белым флагом в руках Из воспоминаний немецкого генерала Вельца: “Наконец на фронте устанавливается затишье. Четверо немецких офицеров вылезают из машины и спускаются вниз по крутому склону. Полковник Бойе держит в руках белый флаг. Он, командир когда-то одного из самых славных полков германской армии - “Дойчмайстер”, желает сдаться на милость победителя. Наконец парламентеры возвращаются. С ними - два русских офицера. Все шестеро ранены. Немцы стреляли, несмотря на белый флаг, несмотря на сигналы, несмотря на крики немецких офицеров-парламентеров: “Прекратите огонь!” Но все было напрасно, потому что тем временем произошел перелом: командование армии каким-то образом узнало о намерении капитулировать. Любые самовольные переговоры с русскими запрещаются!” Это произошло 30 января 1943 года, в день, когда Гитлер отмечал 10-летие со дня его воцарения на престоле национал-социалистической Германии. Провал армии под Сталинградом подпортил праздничное настроение фюрера. Чтобы на передовой не думали о сдаче в плен, Гитлер пытался подбодрить солдат и офицеров. Последним недвусмысленно говорилось о самоубийстве. К этому призывали Гитлер и Геринг. Паулюса, попавшего в окружение, фюрер произвел в генерал-фельдмаршалы, надеясь, что тот предпочтет смерть сдаче в плен. Пока фельдмаршал сомневался, его генералы твердо решили спасти от бессмысленной гибели своих солдат. Так, генерал-лейтенант Эдлер фон Даниельс уполномочил полковника Бойе доставить русским документ, извещающий противника о сдаче германских дивизий в плен. Мировоззрение - не рубашка В лагере № 171, как и в других, на администрацию работали многие пленные. Кто-то за лишний кусок хлеба, но подавляющее большинство - из-за призрачной возможности хотя бы на день раньше вернуться в родную Германию. Все агенты-военнопленные имели клички, порой смешные. Например, Кошечка. Сложно представить, что таким именем администрация лагеря и, в частности, оперативный отдел называли какого-нибудь здоровенного светловолосого фашиста с рыжей щетиной. Полковника Бойе под кличкой Западник (повезло!) стали готовить к вербовке и начали его агентурную разработку. Он представлял для оперативников особый интерес. Западник был вхож в окружение Паулюса и мог посодействовать советскому командованию повлиять на фельдмаршала. Однако полковник оказался крепким орешком. Немецкие офицеры - от капитанов до полковников - организовали в лагере глубоко законспирированную группу “Комитет “Трибунал”, которую возглавил Бойе. Полковник, получая распоряжение от администрации лагеря, не спешил приступить к его выполнению. Собирался “Комитет”, который обсуждал, как сделать так, чтобы выгоду получило немецкое офицерство. А еще одна важная цель - вызвать недовольства среди военнопленных. Бойе у администрации “выбивал” многое. Так, он добился, чтобы немецким офицерам разрешили провести выставку поделок из дерева, изготовленных руками заключенных. Среди работ был представлен деревянный портсигар, на крышке которого мастер вырезал человеческий череп - символ дивизии “Мертвая голова”. Пленные еще тешили себя идеями фашизма. Офицеры “Трибунала”, несмотря на все запреты, по-прежнему тихо приветствовали друг друга словами “Хайль Гитлер!”. В лагере появилась и альтернативная организация, не тайная, как “Трибунал”, а, наоборот, открытая - антифашистский национальный комитет “Свободная Германия”. Здесь же организовали и “Союз немецких офицеров”. Они объединили тех, кто разочаровался в варварской политике фашизма. Члены этих обществ предпочитали друг с другом не сталкиваться. Артур Бойе возмущался: “Мировоззрение нельзя менять как рубашку”. Писатель на свою голову В начале августа 1943 года Западника этапировали во внутреннюю тюрьму НКВД. Кадровый офицер почуял неладное - ухудшились условия содержания, казалось, что от него чего-то хотели. Бойе нервничал. Не в силах оставаться в неведении относительно своего будущего, полковник пишет письмо начальнику Управления НКВД по делам военнопленных генералу Петрову: “Уже восемь недель я арестован без указания причины. Месяц обращаются со мной как с арестантом, а бытовые условия - как для заключенного. Прошу создать мне условия, подобающие пленному полковнику, т.к. при сегодняшнем положении я не выдержу ни морально, ни физически”. Артур Бойе, невзирая на жуткий страх из-за того, что русские могут узнать о его “боевом” прошлом, все же диктовал условия. В душе он оставался полковником. И ему хотелось подобающего отношения. Бойе, как и многие плененные нацисты, видимо, запамятовал, как поступали с пленными сами немцы. На первом же допросе во внутренней тюрьме он узнал об обвинении, которое предъявляет ему советский военный трибунал, - полк под командованием полковника Бойе “проявлял во время марша по занятым областям СССР неслыханную жестокость к гражданскому населению, убивая и пытая мирных жителей, уничтожая их имущество”. Офицер был непреклонен, не признавая ни одного пункта обвинения. “Наоборот, - убеждал он. - Пострадавшему населению мы оказывали помощь скотом и продуктами”. В тюрьму с передовой попала книга “Дойчмайстер им кампф геген ди Зовете”, живописавшая марш немецких войск по СССР. Одним из авторов книги значился... Артур Бойе. Этот факт для автора вскрылся не вовремя. Он сразу заявил, что описывал в книге лишь маневры и боевые действия. Остальное будто бы принадлежит перу оберлейтенанта Эверса. Это “остальное” и вызвало наибольший интерес советской стороны. Например, описание отдыха солдат: “Просто удивительно, сколько может выдержать желудок солдата - утки, куры и гуси совсем не защищены от него. Идут охота, ловля и стрельба. После этого куры жарятся...” Книгу “украшали” фотографии убитых и разоренных людей с комментариями авторов. “Шпионаж” за корку хлеба В душе Артура Бойе все же что-то пошатнулось. Брошюра объявилась не кстати. И 1 сентября 1943 года Бойе подписал заявление о согласии работать совместно с советским правительством и помогать официальным инстанциям. Предшествовала этому акция протеста - Бойе отказывался от еды целых два дня. Тем самым он выступил против аскетизма, навязанного ему во внутренней тюрьме НКВД. Эта процедура должна была вынудить полковника на сотрудничество с советами. Ведь его и привозили в Москву для вербовки. Артура Бойе, содержавшего на фронте личную кухню (что, кстати, строжайше запрещалось в немецкой армии), имевшего нескольких адъютантов и одетого “с иголочки” даже на передовой, все-таки “сломали”. Уже с октября, вернувшись в пересыльный лагерь, полковник стал писать характеристики. Первым через Бойе лагерное начальство узнало о генерале С., правой руке фельдмаршала Паулюса. Полковник поведал о нем все, что знал раньше, и все, что ему стало известно во время пребывания в плену. Надо отметить, сам Бойе показал себя неплохим психологом. Во-первых, характеристики его точны. Во-вторых, он лишнего никогда не доносил. По его мнению, все сослуживцы были “белыми и пушистыми”. Кто же тогда измывался над мирным советским населением? Пробы пера Артура Бойе завершились к середине ноября 43-го. К тому времени он, как убеждала агентура, потерял веру в победу Германии. Но сотрудничал с Советами не по зову души, а ради маленьких поблажек. Подписывая заявление о сотрудничестве, он просил не использовать его против интересов германского народа. Полковник отказался также писать мелкие агентурные донесения, предложив характеристики на старший офицерский состав военнопленных. Но НКВД он был больше интересен не как доносчик в лагере, а в качестве источника информации в Германии уже после войны. Артур Бойе сам себе выбрал псевдоним, громкий и очень нескромный - Цезарь. Несмотря на то, что во время явок его подкармливали как дрессированную собачонку. Забирая продукты, Цезарь просил не считать, что он работает за еду. Бойе очень боялся возвращения в тюрьму или пересылки в отдаленный лагерь. После вербовки просил объявить о его производстве в генерал-майоры. Неспроста - его готовили для работы в генеральском лагере. Один из основных объектов - фельдмаршал Паулюс. Советское командование рассматривало возможность использования плененных немецких офицеров для антивоенной агитации на передовой. Многим из них позволялось писать письма на родину с призывами свержения существовавшей в Германии фашистской верхушки и сотрудничества с СССР. Немцев настраивали на то, что СССР готов к мирным переговорам. На чай к фельдмаршалу Ступив на территорию генеральского лагеря, Артур Бойе увидел знакомые лица. Но многие офицеры изменились. Не было в них того задора, с которым они гордо шествовали по завоеванной территории, сея смерть и разрушение. 1 февраля 1944 г. источник “Цезарь” начал работу по Паулюсу: “Я познакомился с фельдмаршалом Паулюсом еще до войны, когда он был генералом и начальником штаба танкового корпуса. В лагере Паулюс как начальник не имеет большого авторитета. Хотя его здесь уважают. Он же лично избегает любого проявления своего влияния. На политические темы не разговаривает. Фельдмаршал никогда ничего не предпримет против Германии или ее правительства. К “Союзу немецких офицеров” его нельзя будет привлечь, он это расценивает как предательство. Сказал, что при случае с удовольствием начал бы войну против Англии”. К концу 1944 года точка зрения Фридриха Паулюса изменилась. Он “увидел трещину между Гитлером и народом” в том, что генералы один за другим соглашаются сотрудничать с СССР. Генерал НКВД Петров имел серьезную беседу с Паулюсом, после которой последний был очень взвинчен. Фельдмаршал согласился присоединиться к антифашистскому офицерскому движению и оформил это соответствующим заявлением. Все генералы, плененные в “сталинградском котле”, одобрили шаг Паулюса и последовали его примеру. Этого и хотел добиться НКВД, в том числе с помощью своих агентов. На Паулюса делалась большая ставка, чтобы его поступок посеял смуту среди окружения фюрера. Выполнив основную задачу, 14 ноября 1944 г. и Артур Бойе сам вступил в “Союз немецких офицеров”. “Знаете, почему я вошел в него? - рассказывал “неофит”. - Потому что этот союз - наилучший проездной билет на родину”. Новоиспеченный антифашист сразу стал замкнутым, на что обратили внимание в лагере. И вообще, с Цезарем начали твориться странности. Как будто в нем боролись два человека: кадровый офицер, избегавший предательства Германии, и отец семейства, стремящийся побыстрее вернуться домой к жене и двум дочерям. Полковник еще больше сблизился с Фридрихом Паулюсом, но о подробностях разговоров доносить отказался. Когда ему напомнили об обязательствах, он заявил о том, что они рассчитаны на послевоенный период: “Я не собираюсь выполнять роль шпиона среди своих товарищей”. Бойе “зажрался”, видимо, позабыв о том, что в случае отказа от сотрудничества отправится в другой лагерь, где питание отнюдь не генеральское. Полковник по приглашению фельдмаршала каждый день с ним чаевничал, играл в карты, занимался иностранными языками. Советские генералы и, тем более, полковники о таком отношении в немецком плену и мечтать не могли. Для справки. Условия жизни в генеральском лагере. Подъем в 6.30 утра. В 8.00 - завтрак, в 13.00 - обед. Отбой - в 22.30. В генеральское меню входили рыба, масло, сыр, крупы, чай, специи, сухофрукты, ежедневный табачный паек папиросами высшего сорта. Каждый день заключенный потреблял 3500 килокалорий зимой и чуть больше летом. Артуру Бойе такая жизнь не могла не нравиться. С петлей на шее Но его пришлось вернуть в Суслонгер. Бойе заартачился, чем мог подорвать всю агентурную работу в лагере для генералов. Тем более, в августе 45-го чекистам лагеря поступило донесение о том, что здесь содержится унтер-офицер Пауль Сухич, знающий о злодействах, совершенных по приказу Бойе. Скоро у НКВД накопилась толстая папка с доказательствами “развлечений” Артура Бойе на оккупированной территории. Источник “Гриша” донес о расстрелах, грабежах и уничтожении имущества гражданского населения, которыми занимались солдаты полка “Дойчмайстер”. На шее Бойе затягивалась петля. Биографом Артура Бойе стал заместитель начальника Управления особорежимного лагеря № 171 Цыганов. Впрочем, лейтенанту Цыганову приходилось вести дела практически на каждого военнопленного. Советский офицер собрал доказательства по фактам зверств Бойе и его полка над мирным населением и военнопленными Красной Армии. Четверть века в лагере? Полковник, похоже, понимая, что терять ему уже нечего, начал открыто “дурить”. В августе в числе 24 военнопленных он отказался от еды в знак протеста против того, что итальянских офицеров отправили на гауптвахту. Кратковременные голодовки Бойе объявлял регулярно. При этом он старался втянуть в акции как можно больше пленных. Строил из себя убежденного национал-социалиста, осуждая членов “Союза немецких офицеров” и “Национального комитета”. (Хотя, если вы помните, в генеральском лагере он стал членом антифашистского союза). Они для него - изменники родины. Цезарь, назначенный старшим по “зоне”, запрещал солдатам и офицерам работать “на русских”, саботируя все виды работ. А 23 сентября 1945 года Бойе назло антифашистам повесил на шапку и гимнастерку эмблему рейха - орла, сидящего на свастике. Молодые офицеры буквально смотрели в рот смелому бунтарю. То, что он творил, было сродни безумию. 6 июля 1946 г. Источник “Лили”: “Сегодня Бойе сказал: “К нам, военнопленным, русские относятся по-свински. Нам нужно было не морить русских пленных в газовых машинах, а убивать на месте”. Весь 46-й год Артур Бойе провел в противостоянии администрации лагеря. Что интересно, все это время он оставался старшим по лагерю и его никто не отстранял от должности. Бойе инструктировал солдат: “Осталось еще немного, и снова начнется война с Россией. К этому готовятся Англия и Америка. В этой войне я снова буду участвовать, чтобы поквитаться с русскими за пребывание в плену”. Что это: агония плененного полковника или прикрытие для агентурной работы на Советский Союз? К сожалению, по прошествии 60 лет вопрос, наверное, так и останется без ответа. Из формуляра Цезарь, на котором до сих пор стоит гриф “совершенно секретно”, в 50-х годах изъято несколько страниц с подробностями вербовки Артура Бойе. В мае 1947 г. в отношении военнопленного Бойе возбудили уголовное дело. А уже в декабре того же года военным трибуналом войск МВД Татарской АССР он был приговорен к 25 годам лишения свободы. Отбыл он срок в лагерях для военнопленных или же раньше времени отправился на родину? Ответить на этот вопрос после стольких лет тоже не представляется возможным. Не исключено, что человек, известивший в 1943 году русских о сдаче в плен армии Паулюса, все-таки увидел семью раньше, чем многие его сослуживцы - такие же ненавистники евреев, коммунизма и несгибаемого русского духа. Свидетельства его дальнейшей жизни бесследно исчезли. Так же, как и следы лагерей военнопленных в Суслонгере. Как могилы тех немцев, которые навеки обрели покой на чужой марийской земле. Бесславный путь тысяч из них закончился вдали от родного дома. В таких же Суслонгерах, разбросанных после Великой Отечественной войны по всей стране. А те, кто уехал из России живым, должны были благодарить судьбу и русский народ за то, что не лежали штабелями под слоем земли в поле, не были рассыпаны пеплом по ветру, не были замучены пытками и голодом... Режимный лагерь МВД СССР № 171 в Суслонгере просуществовал до марта 1948 г. Здесь содержались 1459 военнопленных, из них 926 офицеров. При расформировании убыло: - на родину - 245, - в лагеря МВД СССР - 1174, - передано МГБ МАССР - 6, - осуждено - 11, - умерло - 16, - убито при попытке к побегу - 2. Военнопленные были размещены в бараках, оборудованных двухъярусными нарами вагонного типа, и полностью обеспечены постельными принадлежностями. До 1947 года контингент работал только по обслуживанию лагеря в связи с тем, что в основном содержался старший офицерский состав. Из семи случаев побегов двое пленных убиты при задержании, одному удалось скрыться. Алексей БАТАНОВ. Автор благодарит за помощь в подготовке материала пресс-службу УФСБ РФ по Марий Эл. В тексте использованы выдержки из секретных документов НКВД СССР.

Последние статьи