К собору потянулись горожане, в основном, пожилые. Некоторые из них вспомнили далекие страшные годы, когда большевики расстреливали купцов и мещан. Позже толпами погнали в город так называемых кулаков.
— Мой дед Павел Степанович Соснин тоже был расстрелян в тридцать седьмом, — рассказывает сотрудница районной библиотеки Любовь Борзова. — Тема репрессий меня волнует давно, я побывала во многих архивах, в том числе и московских. Есть списки пострадавших, известны даты расстрелов. Но ни в одном документе не указаны места захоронения. Чем это объяснить?..
А стоит ли гадать? Просто органы заметали следы своих преступлений. Но всего не скроешь. Большой лагерь, говорят, был за Волгой, у деревни Семеновка Звениговского района Марий Эл. В свое время я заинтересовался этим фактом. Марийский КГБ мне ответил: никакими документами о лагере не располагаем. А предсельсовета этой деревни Г. Хрисанов написал, что еще живы старики, которые помнят те страшные времена. Около 10 тысяч лагерников работали на лесоповале. Умерших десятками вывозили по ночам. Куда? Могил нет. Мне удалось разыскать одного из бывших заключенных. Ныне покойный житель деревни Шанары Мариинско-Посадского района 80-летний В.Иванов рассказал, как стражи порядка засекли его на базаре, где он продавал скатанные им при коптилке валенки. Попал в лагерь как спекулянт. Когда началась война, часть заключенных отправили на фронт. Василий Григорьевич дошел до Киева, там был ранен. Вернулся домой, до конца своих дней проработал в совхозе «Кугеевский», продолжая катать валенки и бурки.
Есть сведения, что возле нынешней Сосновки в Чебоксарском Заволжье тоже был огромный лагерь. Его обитатели добывали торф, во время войны строили теплоэлектростанцию. А после победы здесь появился и лагерь интернированных из стран гитлеровской коалиции.
Сколько узников находилось под Сосновкой? Называют разные цифры — 15-20 тысяч. Здесь же они, конечно, умирали. Но мест захоронений и тут нет. Было кладбище интернированных, потом оно ушло под водохранилище.
В ряде регионов собраны в одно издание списки жертв политических репрессий. У нас в республике такой книги пока нет. И, похоже, никто этим всерьез не занимается. Правда, попытка есть. Например, племянница первого епископа чувашского происхождения Германа (в миру Григорий Кокель), расстрелянного в 1937-м, Нина Алешева долго собирала сведения о репрессированных священнослужителях. Судя по ее данным, на территории Чувашии подверглись гонению властей более двухсот служителей церкви. Страшно читать об этом. Вот одна из жертв. Священник Мариинско-Посадского Свято-Троицкого собора П. Богатырев жил на частной квартире по ул. Казанская. К нему заявились советские активисты и потребовали золота. Драгоценностей у того, конечно, не было. Визитеры стащили его с постели, подозревая, что золото он хранит под периной. Не найдя ничего, непрошеные гости зверски начали избивать хозяина. Он умер на глазах истязателей. Да и откуда взяться драгоценностям, когда еще в 30-х годах, по сохранившимся документам, из Собора вывезли 75 килограммов золота и серебра, много ценной церковной утвари. Сняли и колокол, который весил 312 пудов.
Как оказались захоронения возле стен Свято-Троицкого собора? Это еще предстоит выяснить.
— Один из черепов, который я закопала сама во время перезахоронения, полагаю, принадлежит молодому человеку – зубы целые и хорошо сохранились, — рассказывает Любовь Борзова. — Человек, конечно, как и другие, был убит. Нужна экспертиза.
— Мы должны узнать эту жуткую правду, — считает и настоятельница собора Н.Алешева.