Смерть была маленькая - 7 миллиметров

Лига-пресс, (15:54) 18 мая 2005 г.

                Автор «Мимино» и «Не горюй» Резо Габриадзе показывает в Москве свои театральные шедевры «Сталинградская битва» и «Осень нашей весны».

Поскольку любое событие в нынешнем мае неизбежно приобретает военный колорит, то организаторы «Черешневого леса», задумавшись, что бы театральное вставить в программу, решили привезти из Тбилиси два кукольных спектакля Резо Габриадзе. И лучше выдумать не могли.

 

Вообще-то и тот, и другой спектакль уже старые. «Осени нашей весны» почти 20 лет, она приезжала в Москву в 1986-м году и тогда, показанная на малой сцене Таганки, произвела какое-то неслыханное и пронзительное впечатление. Зрители то замирали, то падали со стульев от смеха, то захлебывались от слёз, следя за нищей послевоенной жизнью птички Бори, носатой, как настоящий грузин, и говорившей рокочущим баритоном Рамаза Чхиквадзе. Боря был влюблён в девушку Нинель, за которой ухаживал активист, а она печально гнала пернатого прочь: «- Борис, наша любовь кончилась в восьмом классе, её топтали на педсовете. Ты помнишь классификацию видов Дарвина?»

– «Что понимал Дарвин в настоящей любви?»

«- Ты говоришь так потому, что у меня нет такого плаща, как у Рафаэля! У меня тоже будет гипертония и «Победа» цвета кофе с молоком…» – отчаянно кричал Боря, летая вокруг окна. «- Борис, не переводи всё в социальный аспект…»

 

Конечно, к тому времени все уже смотрели и «Не горюй», и «Мимино», и другие фильмы, снятые по сценариям Габриадзе, знали его щемящую интонацию, в которой ирония не отделима от лирики и печали. Но в этот раз, когда он перестал быть только писателем, а вышел к зрителям полноценным автором – и художником, и мастером, который сам вырезает своих кукол, всем казалось, что познакомились с ним впервые.

 

Позже, особенно когда Габриадзе уехал из Грузии и жил то в России, то во Франции, он стал знаменит у нас и как художник – оформлял книжки, устраивал свои выставки, придумывал дизайн ресторана «Огород» и расписывал «Мадам Галифе». Но 20 лет назад о том, что он художник, почти не знали. Его театр назывался Тбилисский театр марионеток. Он был совсем маленьким: рядом с входной дверью в стене была ещё одна крошечная дверь, как Резо говорил – для кукол, а актёрам, он рассказывал, на поклоны приходилось проходить через ресторанный зал, и не каждый уже мог дойти до сцены.

 

Уехав из Тбилиси, Габриадзе одно время жил в Москве, он работал в театре Образцова, долго сочиняя спектакль к позапрошлому юбилею Победы. Но там что-то не сложилось, и спектакль этот, под названием «Песня о Волге», вышел гораздо позже, в Питере, на сцене театра Сатиры на Васильевском острове. Это было девять лет назад, тогда «Песня о Волге» получила «Золотую маску» как лучший кукольный спектакль сезона и стала с невероятным триумфом разъезжать по миру. Потом с питерским театром у Габриадзе тоже что-то не сложилось, и он запретил играть свой спектакль. А когда вернулся в конце девяностых в Грузию, то сделал заново эту постановку в своём прежнем театре, который теперь уже назывался Театр-студия Резо Габриадзе. Только теперь спектакль получил название «Сталинградская битва». Чтобы не иметь имущественных споров с Питером, заново записали и фонограмму, где из прежних артистов осталась только Лия Ахеджакова, озвучившая муравьиху.

 

«Сталинградская битва» была в Москве не раз и в прежней, и в новой своей грузинской ипостаси. Этот шедевр, где самая кровавая бойня войны умещается на одном столе, обходится почти без боёв.

Тут наплывают друг на друга воспоминания Габриадзе – мальчишки, родившегося перед самой войной, – о том, что видел в родном голодном Кутаиси, куда возвращались с войны инвалиды, что представлял потом, когда слышал страшное слово «Сталинград», что казалось сном. Тут есть и старый киевский еврей Пилхас, мудрец и философ, убитый в первой же бомбёжке 22-го июня. И рабочая лошадь Алёша, влюблённая в капризную цирковую лошадь Наташу, и ангел Алёши, не дающий ему погибнуть, – озабоченное крылатое создание в авиаторских очках: «- Что с нашими зенитчиками? Десять минут держу «мессершмидт» за хвост, а они всё попасть не могут...» И невесть откуда взявшаяся кукла-Битов, дающая мудрые житейские советы Алёше. А молоденькому солдатику снится шестнадцатилетняя одноклассница, приставленная к нему помогать по физике – звенит голос гордой отличницы, и выплывает картонная, будто детской рукой нарисованная, фигурка, а он только вздыхает да чуть шевелится во сне... В финале по Сталинградской земле ползет крохотная муравьиха-мама, потерявшая на этой войне дочь: «- Как на меня смотрела, не отходила никуда... Так сахар и не увидела... Мало нам ваших сапог, да ещё столько железа навезли... Господи, кто же тише нас, муравьёв по земле ходил?»...

 

Вместе с двумя своими спектаклями Габриадзе привез маленькую выставку картин, которую показывают в фойе Другой сцены «Современника». Кажется, колорит в них стал темнее прежнего, да и сами постановки, даже «Осень», которая раньше казалась почти светлым кутаисским «Амаркордом», после тбилисского восстановления в 2002-м году стала выглядеть совсем печальной. Сбился с пути Боря после смерти своего хозяина-шарманщика, ошалел от случайных денег, которые дал ему атлант у входа в Сбербанк СССР за то, что Боря познакомил его с балериной, стоящей на крыше тубдиспансера.

 

Попал в КПЗ, научился плохим словам, был приговорён до конца жизни сидеть в витрине охотничьего магазина, чтобы потом превратиться в чучело для Академии наук.

 

Но не выдержал «отсидки», улетел на могилу к своим старым хозяевам и был случайно убит памятником охотнику.

 

Как-то так получилось, что оба главных спектакля Габриадзе – интимных и нежных, где, будто бы говоря об истории, он рассказывает о себе, – оказались спектаклями о смерти.

И вспомнилась огромная рукописная книга «Цибаиш», которая была на одной из его выставок в Москве (он имел в виду, конечно, китайца Ци Байши). Там была такая мини-поэма: «Смерть была маленькая – 7 миллиметров. Раздвинула траву, сказала: «Пошли». 800 человек были на похоронах».

 

            «Газета.Ru»

Последние статьи