Руслана променяла москвичей на шведских геев

Лига-пресс, (11:52) 05 октября 2004 г.

              - После «Евровидения» в России вас почти не слышно. Чем вы занимались?

            - До конца к этой победе мы не были готовы, и не были готовы к немедленному старту сразу после победы в Стамбуле. Единственное, что у нас было, и что сразу выстрелило – это стиль, это бешеная энергетика, сумасшедшие мозги, которые просто – ааа... Концерты, движения, промо, клубы любые – все наше!

            У нас был хороший сингл, можно спорить о том, был ли он в формате радиостанций, о тексте «I want you to want me»... Тем не менее это была заявка на оригинальный стиль. Мы волновались за формат «Евровидения», мы точно были не в его формате, о чем все говорили. Но при этом были фаворитами сразу. Был хороший клип – я его монтировала лично. Это был продукт, с которым мы готовы были ездить зажигать. Но у нас не был готов альбом – этот англоязычный альбом готов только сейчас. Мы записали четыре трека в Майами на Hit Factory, и то не пафоса ради – «вот, записались в Америке», а просто потому что я очень уважаю саунд этой студии, мне нравится вообще агрессивный саунд американский, это близко «Диким танцам» как я их вижу как продюсер. Мне вообще хочется делать более хардовые вещи, у меня очень много дисторшн гитар. Звук будет еще более жестким, когда мы будем делать «Чардаш», «Коломыйки» (это частушки по-вашему), только жесткие по тексту. Альбом будет более агрессивным настолько, насколько это возможно.

            Европа будет сопротивляться: «Сколько можно «гей-гей?»

            А в Штатах мы экспериментировали так. Я к ним приехала и говорю: «Я нашла в горах гуцульский ритм, вот я хочу. Панджаби может? Латиноамериканцы могут? Я тоже хочу». А они мне говорят: «Круче R’n’B ничего нету, он прогрессирует и развивается, будем делать твое гуцульское с нашим R’n’B».

            И вот мы в это зарылись, причем я все требую тяжелее, чтоб был индастриал. Они мне говорят: «Тяжелые барабаны, синтетику от техно, и дисторшн, и сверху ты еще немягко поешь, и темп 172... Ну куда? Полегче! Ну пусть хоть 130 сделаем». В результате второй сингл – «Dance with the wolves», «Танец с волками» сделали компромиссным, в радиоформате, хотя я не понимаю, что такое радиоформат. Меня раздражает, что я должна учитывать коммерческие параметры, но я понимаю, что без этого проект обречен, тем более, что нам жутко хочется залезть в массовую культуру и потоптаться там карпатским сапогом.

            – Расскажи про гуцулов.

            - Замечательные люди, оригинальные, очень скрытные и мистичные. Я думаю, они мне далеко не все свои секреты открыли. Они поразили меня двумя вещами – их я и взяла.

            Это ритм и танец.

            Каким-то чудом это у нас в горах сохранилось. Танцевали аркан 2000 лет – и дальше танцуют. Они говорят на романизированном украинском языке. У них парень – легинь, то есть легионер. Как-то они связаны с древним Римом.

            Греки сразу сказали – они наши, это гладиаторы

            Замечательные оркестры: бубен, цымбалы, сопилка, аккордеон, скрипка и дрымба–варган. И все это в темпе 200. Чес такой! У них есть понятие «гуцулка» – это четыре часа дискотеки нон-стопом. Причем так: женщины сдыхают сразу, а мужчины такое откаблучивают!.. Если б я не то что выпила, понюхала и так точно попадала в ритм… Это поражает – когда у людей такое чувство ритма. Гуцульская культура очень хорошо замешивается с рок-культурой.

            - Когда ты выйдешь на русскую сцену?

            - Мы просто не хотели разбрасываться. Нас приглашали на фестивали, на отдельные концерты, на свадьбы и дни рождения, на корпоративные вечеринки, МК в Лужниках гулял, – мы не доехали. Мы отдали приоритеты промо-визитам, у нас не было задачи зарабатывать деньги мешками. Мы в Бельгии 11 недель сидели на первом месте, продали 30 тысяч дисков и получили золото, в Стокгольме выступили на гей-фестивале, в Турции я много зажигала на эту тему, не хотелось, чтобы это выглядело пиаром, поэтому я решила – либо в Стокгольм, либо в Амстердам. Мы попытались цепануть Америку, получить там World music award. Нам нужна была эта награда – мы еще в прошлом году пиарили «Первый платиновый диск на Украине».

            Мы легально продали двести с лишним тысяч альбомов.

            Что касается России – мы устроим роскошный тур с хорошей презентацией музыки. У вас ведь уже вышел украиноязычный альбом. Новый альбом, который будет готов к декабрю, у вас издадут позже, так же как и на Украине. Не очень бы хотелось здесь с английским языком фигурировать, хотелось бы остаться славянской певицей на этой территории.

            - И что же, у нас выйдет украинская версия англоязычного альбома? Та же музыка с другими аранжировками?

            - Не только у вас. Поляки тоже очень захотели издать, украинскую диаспору надо уважить.
            - У вас же гигантский коллектив должен быть, с балетом, с рок-музыкантами.

            Сколько народу на сцене? Это же очень дорого…

            - Рентабельность проекта будет оправдана – в перспективе это будет шоу.

            Использование балета подчеркивает тяжелый ритм. Гуцулы танцуют милитари.

            Девки все накачанные, мускулистые, пацаны тоже не вылезают из залов, вся пластика даже сильно трансформируется, становится тяжелой. Принципиально использование барабанщиков – тоже тяжелых парней. Ну, плюс гитары мои любимые и синтетика. Всего на сцене минимум пятнадцать человек – семь–девять человек группы и лайв. И двадцать в идеале – пол будет трястись, все будет шататься, все будет великолепно.

            Мы сейчас клип снимаем, «Танцы с волками», нашли волков настоящих, я буду к ним в клетку влезать. Конструкции такие тяжелые, железные, я им говорю – «подводную лодку давайте».

            Как все это началось.

            В 2001 году мы нашли эту фишку, организовали 12 фольклорных экспедиций, с кинокамерами, собрали много музыки. Не хотелось просто брать лупы и соединять их сэмплами, хотелось экспериментировать глубже. Ты, кстати, правильно вычислил мое увлечение Софией Ротару и восьмидесятыми – мне даже хотелось стилизовать это под восьмидесятые. У меня мама играла в вокально-инструментальном ансамбле, я такое впитала с молоком матери. Мы даже специально пытались использовать эти гармонии – впрочем, все используют, от «ВВ» до «Лепреконсов».

            - В выборах на Украине участие принимаешь?

            - Нет.

            - Они пытались обратиться? Они же всех пытаются использовать.

            - Мы сразу отказали и всем. Я бы и до победы на «Евровидении» этого не стала бы делать, а после тем более. Украина это все восприняла как прорыв для страны, все очень гордились. И вывести еще за собой на выборы…

            Пусть сами решают. У нас ведь демократическая страна, они всякий раз это заявляют под выборы…

            - Украина справится с визиом «Евровидения»?

            - Очень много людей даже не допускают мысли, что это будет иначе, чем здорово.

            Все это всегда строится на фанатах. Эти люди с нами есть, мы вместе работаем.

            Единственное, что сейчас из-за выборов все приостановилось – все ушли на фронт.

            Тем не менее зал выбран, мэр Киева очень ответственно занялся этим. Утвердили гостиницы, которые пошли на пятизвездочную реставрацию. Мы думаем, как страну представить, какой пиар, какие фильмы, какие мероприятия организовать. Мы выдержим.

            Славянская натура – чем тяжелее, тем интересней.

            - Как ты в этом участвуешь?

            - Я член оргкомитета. Я разрабатываю креатив, изготовление промопродукции, продвижение Украины. Занимаюсь сценариями, идеями. Я ж бегала с флагом в Стамбуле, кричала: «Велкам ту Юкрэйн!» – вот мне и сказали: "Бегай дальше". Мы должны будем показать Украину. Вы ее хорошо знаете, но пусть вся Европа нас хорошо знает.

            - Расскажи немного о семье.

            - Вот моя семья сидит, в телевизор втыкает (показывает на продюсера Олександра Ксенофонтова). Еще у меня прекрасные родители – мама музыкант, она в моей фирме работает, у меня есть фирма – реклама и продакшн, у папы свой бизнес. Они страшно переживают, ни один человек такое не выдержит. Я периодически не беру трубку, потому что знаю, что там будут нотации родительские. Но мы скучаем очень. Конечно, таких вещей, как раньше, когда папа звонит и говорит: «Ну что, поехали в Карпаты на шашлыки», – и я говорю: «Поехали», – уже нету. Мы с папой любим по экстриму вдарить, папа у меня альпинист. Я вот который год уже на лыжах не могу в Карпатах покататься.

            - А рекламная фирма была еще до Гуцульского проекта?

            - Мы хотели глобальные вещи делать. После того, как мы победили на Славянском базаре, мы решили обязательно попробовать рок с оркестром. Нашли спонсора, собрали 120 человек музыкантов, я же львовскую консерваторию закончила, я дирижер. А потом мы поняли, что для того, чтобы воплощать безумные проекты надо иметь свою базу.

            Очень хотели создать свою продакшн студию. Мы такие фанаты повернутые, я например очень люблю сама клипы монтировать, раскадровывать, все-все-все… Может быть потому, что я так много знаю, я могу сама придумать целостный проект. Я, правда, ничего не понимаю в дизайне, но тут нам повезло.

            Реклама помогла финансово стать на ноги, снять один, второй, третий клип. Мы сняли клип в Украине, у нас съемки на Карпатах были – 11 съемочных дней. Нормальное кино можно снять за 21 съемочный день. Неделю дважды в день поднимали вертолет – и все на свои деньги.

            В Белоруссии делали эффект, как в матрице, когда в полете застываешь – все вручную, экспериментировали. Потом сделали клип для кинотеатров. Все решили, что это саундтрек к какому-то будущему фильму, стали интересоваться. У нас было четыре километра пленки, из этого реально было фильм смонтировать. Мы получили в Лондоне лицензию Dolby Digital. Было тяжело, Лондон даже не знал, какую выдавать лицензию – «Мы выдаем фильмам, коммерческим роликам, но клипы не снимают для кинотеатров».

            На Украине мы пустили это в сети коммерческих кинотеатров. Двадцать кинотеатров целое лето крутили клип перед своими фильмами. В зале была странная реакция: сначала ржали, потом замолкали, а потом уже нормально – выть начинали, а после месяца ротации сразу как видели, начинали хлопать.

            Кое-кто пытался иронизировать: «Это вместо Ералаша».

            Но это ж чистая благотворительность – вам за это никто ничего не платил… Ну да, собрали денег и сделали проект. Раз квартиру не купили, два квартиру не купили.

            Последний раз с папой был разговор после гастролей по Украине. «У тебя только что был тур по Украине, 30 концертов, я надеюсь, вы купите квартиру в Киеве?» «Да, пап, конечно». И тут мне звонок: «Хотите поехать на «Евровидение»? Либо Украина отказывается от «Евровидения», либо вы едете». Саша мне говорит: «Ты подумала вообще, что мы сказали?» Я говорю «Папа, мы едем на Евровидение, квартиры не будет».

            «Я так и понял». Зато у нас есть имидж – мы такие богатые, за все можем заплатить.
            - И последний вопрос: знаешь анекдоты про гуцулов?

            - Ну есть, но они все ужасные. Не будем разжигать национальную рознь. Ну вот, хорошо: Идет москаль по лесу, грибочки собирает, навстречу ему гуцул. «Что ты делаешь, москаль?» «Да вот, грибочки собираю» «А ты их сажал? Ты их растил?»

"Газета.Ru" (4.10.04)

Последние статьи