Кусок неба, кусок света

Лига-пресс, (10:57) 19 мая 2005 г.

            

В Третьяковской галерее открылась выставка «сурового» шестидесятника Павла Никонова – человека, который знает, как устроен мир.

Последняя новость из Третьяковской галереи гласила, что музей наконец доделал свою постоянную экспозицию – ту часть, что вечно была занята какими-нибудь выставками. Здесь представлен широкий диапазон авторов – от Александра Ливанова и Никиты Родионова до Андрея Монастырского и Ильи Кабакова. Правда, эта постоянная экспозиция временна. Её в обозримом будущем сметут очередной выставкой. А потом снова сделают, но уже в другой конфигурации и, возможно, в другом составе. Происходит это всё аккурат под тем залом, где отрылась выставка Павла Никонова.

 

Создатель живописного манифеста шестидесятников – картины «Геологи» – отмечает на днях своё семидесятилетие, выглядит бодро, маслом пишет размашисто.

Но хрестоматийных работ на его персональной выставке в 38-м зале Третьяковки не найти. За «Геологами» придётся спуститься двумя этажами ниже – они сейчас висят в экспозиции «Москва–Варшава». Поскольку этого почти легендарного персонажа без предыстории воспринимать как-то неправильно, попробуем вспомнить миф.

 

Итак. Когда в стране началась оттепель, живопись, наоборот, посуровела.

 

Идиотический оптимизм, казалось, остался в прошлом, и персонажи конца 1950-х – начала 1960-х покоряли дикую природу без сверкающих улыбок на гладковыбритых лицах. «Геологи» Никонова и «Плотогоны» Андронова просто работали, причем «за кадром», вне пространства живописи. То есть, только подразумевалось, что работают они героически и тяжело, но на картинах они стоят, сидят, смотрят прямо или друг на друга, вроде как отдыхают, но недолго. Портянку перемотают, покурят, погрустят даже и дальше пойдут. Театральных жестов эти новые герои не делали, но смотрелись монументально, со значением. А строили они примерно такое же светлое будущее, как те – с улыбками. Но «суровых» иногда приписывают к соцреализму, по ошибке путая определение стиля живописи с окраской идеологического содержания. Оно у «суровых» было правильного красноватого оттенка. А вот форма «подкачала».

 

Соцреализм защищался.

Советские академики сознательно столкнули рецептивный аппарат Никиты Хрущёва со всем многообразием современного на тот момент искусства в Манеже на юбилейной выставке МОСХа в 1962-м. Историю эту повторять ни к чему. Результат известен. Можно упомянуть только, что никоновские «Геологи» были среди главных раздражающих генсека факторов.

 

Объясняется это тем, что реформа «суровых» состояла не только в изменении образов, но и в кардинальной перемене характера самой живописной поверхности.

 

«Суровые» вдруг решили, что теперь уже можно писать не академически сухой соцреализм, а так писать, как делали это представители давно отринутого формализма.

 

Члены группы «ОСТ», например, – до того, как их исправили. Или Александр Древин – до того, как сгинул в 1938-м. Древин часто вспоминается при взгляде на работы Никонова. Даже на те, что выставлены сейчас в Третьяковке, несмотря на то, что они кажутся совсем другим искусством, каким – не очень понятно, но точно уже не «суровым». Это – главный сюрприз выставки. Никаких геологов и строителей, вообще – никаких трудовых будней 1950-х – 1960-х. И даже 70-е остались за скобкой. Третьяковка выставляет только живопись и графику последних двадцати лет. Темы такие же, как у Николая Андронова, показанного музеем недавно: деревенская жизнь, пейзажи с избами, интерьеры и посконные натюрморты.

 

Люди выступают в своём правильном, с точки зрения деревенского художника, качестве – деталей пейзажа.

Но главная перемена опять не в образах, а в том, как написано всё это.

 

Никонов не стоял на месте, не бальзамировал свою манеру шестидесятника. К началу нового века он подошёл с таким живописным результатом, который требует от зрителя серьёзной работы. Никонов провоцирует зрителя отказаться принимать за живопись эти пятна цвета, грубые мазки и непонятно зачем положенные друг на друга слои краски. Такая «неряшливость» царит в его работах, что видно, как из живописного аппарата торчат все шестерёнки и малоизящные детали. И мир лепится из грубых кусков – кусок неба, кусок света, пятно дома, мельтешение линий человека и плевок краски вместо петуха. Стоит потратить своё зрительское время и посмотреть на работы с разных дистанций, чтобы убедиться, что у всего этого есть смысл. И если зрителю необходима слитная и узнаваемая картинка, надо держаться от холстов подальше – шагах в десяти. А если интересно, как устроен мир – подходите, не стесняйтесь.

 

            «Газета.Ru»

Последние статьи